Когда началась пандемия коронавируса, многие страны обратили внимание на внутренний туризм и сделали ставку на него. Россия не стала исключением: в 2020 году страна вошла в тройку лидеров среди стран G20 по темпам роста собственной туристкой индустрии, идет разработка первого национального проекта по туризму, инвесторы получают льготы на строительство гостиниц, субсидируются авиарейсы в регионы, у россиян появилась возможность путешествовать с кешбэком.

О задачах отрасли на ближайшие годы, выборе мест для новых проектов и о том, как решать проблему дефицита кадров для туризма, порталу «Интерфакс-Туризм» рассказал генеральный директор компании «Васта Дискавери», председатель Совета директоров курорта «Роза Хутор», один из ведущих отечественных девелоперов в сфере туризма Сергей Бачин.

- По итогам встречи с модераторами сессий ВЭФ, на которой вы присутствовали, президент РФ Владимир Путин поручил правительству проработать вопрос о снижении НДС для туротрасли, а также расширить поддержку инвесторов в строительство отелей с номерным фондом менее 120 комнат. Считаете ли вы эти меры достаточными для привлечения инвестиций в туристические проекты?

- Для того чтобы отрасль развивалась необходима поддержка инвесторов – фискальная и инфраструктурная. Такую меру как снижение НДС можно отнести к фискальной поддержке. Безусловно, здорово, когда налоговая нагрузка меньше, потому что НДС в туротрасли играет существенную роль. В строительных и других областях НДС можно зачесть, а в гостиничном бизнесе зачесть 20% НДС не получится. И это приводит к тому, что НДС для гостиничного бизнеса становится оборотным налогом: часть можно зачесть, а часть нужно отдавать. В результате услуга становится более дорогой для туристов и менее конкурентоспособной по сравнению с аналогичными услугами в соседних странах, например, в Юго-Восточной Азии.

А если работать на Дальнем Востоке, то там действует режим ТОР (Территория опережающего развития), и с ней связана очень интересная история. Ты становишься резидентом ТОР, и тебе дают 10 лет налоговых льгот. Но, например, мы уже два года как резиденты, а все еще не получили землю, поскольку она до сих пор в процессе оформления. После этого мы будем заниматься проектированием, потом стройкой. Первый год, когда мы сможем воспользоваться льготами – это шестой год резидентства. И в этом смысле было бы корректно со стороны государства, если бы льготу давали на 10 лет, но разрешали ее использовать с момента ввода объекта в эксплуатацию, а не с момента получения резидентства.

Что касается снижения номерного фонда со 120 до 50 номеров – это интересная идея. Я думаю, что спустя какое-то время таким льготным кредитованием можно будет пользоваться. Просто сейчас у нас нет никакой практики применения даже к отелям с номерным фондом 120 комнат. Льгота впервые заработает только в следующем году.

Нужны ли другие льготы? Нужны скорее не льготы, а инфраструктура – портовые сооружения, аэропорты, дороги, электрификация, налаженная система водоснабжения. Без этого никакие льготы не помогут.

- Президент также поручил увеличить кешбэк за туры на Дальний Восток до 40 тыс. рублей. Есть ли, по вашему мнению, смысл делать это сейчас, когда, например, на Камчатке и во многих других местах прошедшим летом и так наблюдался дефицит мест для размещения туристов. Может быть, эти деньги лучше вложить в инфраструктуру?

- Строительство инфраструктуры подразумевает проектирование и принятие решений. Что бы мы сейчас ни сделали и какие бы радужные перспективы ни нарисовали, любая новая инфраструктура – это примерно три года до начала создания от сегодняшней даты. И я бы сказал да, однозначно, инфраструктура важнее, чем кешбэк, но мы не в состоянии потратить эти деньги на инфраструктуру здесь и сейчас. Нужна очень сбалансированная программа: мы тратим деньги на кешбэк в течение стольких-то лет, а начиная с 2024 года, например, происходит очень существенный рост трат на строительство инфраструктуры. Для этого нужно в 2022 году принять все решения и начать проектирование.

Сейчас надо стимулировать туризм с помощью кешбэка, но иметь хотя бы среднесрочную программу, чтобы соблюсти баланс между кешбэком и строительством инфраструктуры.

- Что еще, по вашему мнению, могло бы сделать государство и региональные власти, чтобы инвесторы охотнее вкладывали средства в туристскую инфраструктуру на Дальнем Востоке и России в целом?

- Здесь очень много локальных вопросов, например, скорость предоставления земли, сейчас только на это уходит не менее двух лет.

Еще раз отмечу, что нужно создавать инфраструктуру. Прежде всего дороги, аэропорты с современными терминалами. Стоимость авиабилетов – это отдельная тема. Когда начинаешь разбираться с билетами, то встает вопрос, почему на Дальнем Востоке такой дорогой авиакеросин. Он дороже, чем в азиатских странах, например, в Южной Корее и Китае, хотя мы производители топлива. Скорее всего, дело в логистике: было бы дешевле покупать авиакеросин, например, на заводах Южной Кореи, но нам приходится вести его через всю Россию, так как в ДФО его не производят.

На Дальнем Востоке, в первую очередь, должна быть налажена логистика. Например, перевозка между Владивостоком, Южно-Сахалинском и Петропавловском-Камчатским дороже, чем между Китаем и Европой – это весьма неэффективная и нерегулярная система. Когда эти инфраструктурные вопросы будут решены, то барьер входа для инвестора станет ниже, и он сможет заниматься бизнесом по таким же ценам, как, например, в Центральной России.

Налаживание эффективности в работе даст больший результат, чем формальные льготы. Государственная власть в целом понимает, что надо делать, и как бороться за эту эффективность. Один из инструментов – это все-таки создание живого конкурентного рынка. Нам не нужны монополии, будет правильнее их дробить на все инфраструктурно-логистические составляющие, чтобы между поставщиками, перевозчиками было здоровое соперничество.

- Удается ли сейчас властям субъектов регионов Дальнего Востока соблюдать баланс между туризмом и поддержанием других отраслей экономики, в том числе, экологически небезопасных. В частности, на Камчатке параллельно с туризмом развивается вредная для экологии золотодобыча, но отказаться от нее полностью в ближайшие годы явно не получится. Подобные проблемы существуют во многих регионах. Каким вам видится идеальный баланс между развитием туризма и добывающих отраслей в таких случаях?

- На самом деле на Камчатке наиболее острые противоречия существуют между золотодобытчиками и рыболовами. Туристов можно не водить туда, где происходит золотодобыча. А вот с теми, кто занят в рыбной промышленности, наблюдается довольно серьезный конфликт интересов, потому что те, кто ведет добычу золота обычно, сбрасывая отходы производства, убивают в реке все живое.

Что касается туристов, то, я считаю, что следует составить большой генплан развития территории или вообще проект развития всей Камчатки и ее зонировать. Туристы тоже не везде находятся, а путешествуют в ограниченное количество живописных мест. И сейчас власти всех регионов, так или иначе, этим занимаются.

До недавнего времени многие природные территории на Дальнем Востоке были закрыты для туристов, а вход туда был возможен только по спецпропускам. Туристы как класс там не существовали. Сейчас они появляются, и есть необходимость разделить территорию. Я знаю, что сейчас процесс этот идет, и я практически уверен, что в ближайшие 2-3 года эти планы будут утверждены и в дальнейшем перемешивания не будет.

- Как Вы выбираете места для новых проектов?

- Какие-то места мы сами находим, какие-то нам подсказывают. Например, бывает, что руководители регионов обращают внимание на интересные и перспективные места в крае или области.

Для нас суперважный критерий — это общепланетная уникальность территории. Мы должны не просто добиться успеха на рынке внутреннего туризма, мы должны победить на мировом уровне. Мы должны выбирать такие места для отдыха, которые создают у российского или иностранного туриста незабываемые впечатления от уникального места – Камчатка ли, Кольский полуостров или Сахалин.

Безусловно, дальше мы смотрим на возможность направления туда соответствующего турпотока: чем туристов можно занять на месте, как его привезти, как увезти.

На текущий момент у нас уже достаточно привлекательных проектов с точки зрения их расположения и возможности подарить людям именно такие исключительные эмоции. Поэтому мы пока за новыми местами не спешим, а продолжим работать над имеющимися, чтобы создать настоящие туристические жемчужины.

- Благодаря закрытым границам российские города и курорты получили дополнительных туристов, многие из которых имеют высокий уровень дохода. В частности, это хорошо видно по росту спроса на дорогие отели на «Розе Хутор», Алтае и во многих других регионах. Нет ли опасности, что эта прослойка туристов вернется к заграничным поездкам после открытия границ? Учитываете ли вы этот фактор при разработке новых проектов? В целом, какие у вас прогнозы по ситуации во внутреннем туризме после окончания пандемии? Не может ли так получиться, что сейчас в том числе при поддержке государства, будет создано множество новых гостиничных мест, а спроса на них не будет?

- Мы всегда боролись за российского туриста. Наши соотечественники гораздо более щедрые, они больше тратят, чаще возвращаются, сильнее чувствуют магию места. Зарубежный турист приезжает ради какого-то абстрактного интереса и практически никогда не вернется к нам. И тратят они мало, в этом плане они более рациональные и экономные.

Например, на «Роза Хутор» по большому счету никогда не было серьезной ориентации на иностранного туриста. Мы рассчитываем на достаточную прослойку состоятельных россиян и людей со средним доходом, и для нас гораздо интереснее их привлечь к себе, чем иностранцев. Такая стратегия работала и до пандемии.

Кроме того, есть такой момент, что россияне так часто ездили за рубеж потому, что у нас не было достойных с точки зрения инфраструктуры и сервиса локаций. Почти не было нормальных туристических объектов или качественных гостиниц. Большая доля тех, кто выезжал за рубеж отправлялись туда вынужденно. Они ехали не потому, что очень хотелось, а за настоящим сервисом, хорошими условиями, высоким уровнем отдыха.

Сейчас в России многое изменилось: появились хорошие отели, сервис. Конечно, есть над чем еще работать, но уже многое удалось, а текущая ситуация с пандемией коронавируса фактически заставила россиян познакомиться с нашей страной. И многим очень понравилось то, что они увидели.

Я уверен, что такого повального бегства на отдых за рубеж, как в 90-е и нулевые годы, уже не будет никогда. Но и мир тоже не вернется к допандемийному состоянию. Не будет больше такого свободного перемещения людей между континентами, между странами. Поэтому надо развивать внутренний туризм, и я считаю, что спрос на него есть и будет. В России есть все: и вулканы, и субтропики, и Арктика!

- Глава комиссии РСТ по внутреннему туризму Илья Уманский сказал на недавней пресс-конференции, что в отелях Кубани и Крыма не хватает порядка 20% персонала, что приводит к жалобам туристов на уровень сервиса. В чем, по вашему мнению, причина этого дефицита – в низких зарплатах, непрестижности работы в туризме или в чем-то другом?

- Туриндустрия реально растет: открываются новые гостиницы, вводятся новые номера. Я считаю, что в России не успевают подготовить персонал к такому объему. Если бы мы были в состоянии насыщенного туристического рынка, то был бы баланс, если в состоянии падения, то у нас был бы избыток кадров. Но мы находимся в стадии роста, и надо к этому правильно относиться, готовить больше кадров, чем раньше.

- Насколько эта проблема актуальна для ваших проектов? Как вы ее решаете? Как планируете искать и готовить персонал для новых проектов на Дальнем Востоке?

- Со своей стороны мы думаем над тем, чтобы в партнерстве создавать профильные образовательные учреждения по специальности hospitality (гостеприимство) и планируем в координации со швейцарскими брендами построить международный университет в Завидово в Тверской области по подготовке специалистов в туриндустрии.

Для того чтобы хорошо учиться, университет должен быть не абстрактным учреждением, где студенты пишут конспекты, у них будет много практики в действующих суперсовременных ресторанах и гостиничных сетях и других сервисных организациях. Надеемся, что кто-то из выпускников будет работать на наших проектах.

На Дальнем Востоке мы хотим предложить местным университетам заняться образованием в индустрии гостеприимства, мы разрабатываем и предлагаем специальные программы, чтобы в туротрасли со временем появились профессионалы среди местного населения.

У нас нет задачи привозить персонал на Камчатку или Сахалин из Центральной России, хотя и этого не исключаю. Но в идеале, мы бы хотели готовить местные кадры.

- Как, по вашему мнению, государство может помочь с решением кадровой проблемы в туризме?

- Нужно строить правильные образовательные планы и создавать достаточное количество бюджетных мест для специальностей в туриндустрии.

Такой опыт уже был в строительстве несколько лет назад. Был запрос на большое количество специалистов в этой области – инженеров, прорабов и других. И в том же Московском государственном строительном университете (МГСУ) ежегодно число бюджетных мест растет на 20-25%.

Если мы говорим о туризме, то здесь также надо подумать, как и где в регионах увеличить количество бюджетных мест в области гостиничного дела и туриндустрии.

- Как оцениваете нацпроект по развитию внутреннего туризма? Насколько он соответствует текущим задачам отрасли? Считаете ли вы достаточными средства, которые государство готово в это вложить?

- Безусловно, 168 млрд рублей мало, но опять же, я бы не стал говорить, что надо прямо сейчас увеличить их объем. Когда я говорю про туризм, то это не просто взять и перевезти людей из одного города в другой. Мы говорим о том, что нужно создавать настоящие туристические дестинации, инфраструктуру, инвестировать в дороги, в аэропортовую, в портовую структуру. Надо просто составить грамотный план: где, что и когда надо построить. Деньги в основном на эти стройки понадобятся через 3-4 года от сегодняшней даты. Если мы говорим о том, сколько денег нужно на 2022 год, то 168 млрд достаточно, даже, наверное, на 2023 год более-менее достаточно.

Но если рассматривать туризм как важный субъект экономики, а не подотрасль культуры, например, то мы должны четко понимать, что с 2024 года количество инвестиций в туристическую инфраструктуру должно утроиться-упятериться.

И второй важный момент – не нужно распыляться. В России 85 субъектов, значит, надо выбрать 10-12 конкурентноспособных регионов и в основном в них вкладывать. Сейчас каждый регион лоббирует свою туристическую историю, а в результате получается, что мы «размазываем» те деньги, которые есть, по всем. А иногда решение какой-то местной задачи преподносится как цель в туризме, хотя проблема относится к социальному развитию территории. Следовательно, решать эту проблему надо не из средств для туризма, а из других ресурсов.

- Васта Дискавери и Интеррос подписали соглашение с «Туризм.РФ» о реализации проекта на Камчатке. По каким еще проектам планируете договариваться о софинансировании в рамках нацпроекта?

- Вместе с «Туризм.РФ» мы планируем реализовать четыре флагманских проекта: курорт «Три вулкана» на Камчатке, серьезный проект «Долина Васта» в Сочи, продолжение горного курорта «Роза Хутор», которые реализуются совместно с компанией Интеррос, а также комплекс «Завидово Парк» в Тверской области, туркластер «Валла Тунтури» на Кольском полуострове.

- В какие сроки планируете завершить создание новых курортов на Камчатке, Кольском полуострове, в Сочи и Тверской области?

- Самый первый проект, который будет завершен и введен в эксплуатацию – «Завидово Парк», это на рубеже 2024-2025 годов. Далее проект «Три Вулкана» на Камчатке, мы ориентируемся на завершение строительства в районе 2027 года. Всесезонный горный курорт «Долина Васта» в Сочи и туркластер «Валла Тунтури» — 2028 год. Каждый из этих проектов практически соизмерим с «Розой Хутор». Это не просто две гостиницы и три ресторана, это целые туристические деревни.

- В мае на одном из совещаний Владимира Путина с правительством между ним и вице-премьером Дмитрием Чернышенко возникла дискуссия о том, может ли быть туризм на Камчатку массовым. Чернышенко сказал, что эти места не предназначены для массового туризма, а президент заявил, что, «если как следует организовать работу и учитывать опыт других стран, то все будет нормально». Что вы думаете об этой проблеме? Насколько массовым может быть туризм на Камчатку и другие подобные места в России? Видите ли вы свою задачу в том, чтобы сделать его таким, и если да, то как сочетать создание инфраструктуры для массового туризма с сохранением дикой природы, из-за которой туристы и едут на Дальний Восток?

- Дело в том, что мы принимаем Камчатку за какую-то небольшую локацию. А расстояние между самой южной точкой Камчатки и самой северной больше, чем между Москвой и Сочи. И вот получается, какой туризм нам развивать на территории, размер которой от Москвы до Сочи: экологический или массовый? Камчатка настолько огромна, что здесь возможен и массовый туризм, и экологический, и индивидуальный. Здесь также надо сделать зонирование, чтобы не мешать одно с другим.

Наш проект «Три вулкана» ориентирован больше на массовый туризм, его площадка выбрана специально близко к Петропавловску-Камчатскому, чтобы на курорт можно было доехать на машине, на велосипеде. Это еще и пригородный туризм. И он никак не противоречит экологическому туризму. Сейчас по этому пути развивается Кавказ, «Роза Хутор» в Сочи. Но это не значит, что массовые туристы приедут и все вытопчут.

- Планируете ли вы внутри курорта «Три Вулкана», ориентированного, в первую очередь, на массового туриста, сохранять заповедные уголки, и как вы будете это реализовывать?

— Развивая все наши курорты, мы рассматриваем природу как наш главный актив. Это основной ресурс, который необходимо всячески охранять и защищать. Если взять Камчатку, то сейчас туризм там развивается стихийно, практически бесконтрольно. Мы же должны предложить организованный туризм, построить дороги, площадки для парковки. И ни при каких условиях моторизированная техника вроде джипов для туристических экскурсий не должна выходить за рамки проложенных дорог. Для путешественников мы создадим специальные тропы с конкретными правилами поведения, чтобы природа не страдала.

- Как вы считаете, о вопросах сохранения природы помимо инвесторов должны заботиться и региональные власти? Требуются ли изменения на законодательном уровне? Как вы считаете, опыт какой страны в соблюдении баланса между сохранением природы и туризмом нам можно перенять?

- Чтобы охранять территорию, ее нужно зонировать и развивать. А у нас появляется особо охраняемая природная территория (ООПТ), природный парк или нацпарк с условно тремя сотрудниками на всю эту огромную землю. У них один квадроцикл, они не могут нормально охранять территорию. Если им выделять деньги из регионального бюджета, то их всегда не хватает.

Мы иногда любим говорить, что у нас особо охраняемых природных территорий больше всех в мире. Получается, что и бюджет на охрану природных территорий тоже должен быть больше всех в мире. А он, едва ли, не один из самых маленьких в мире. В других странах разрабатывается специальная программа для того, чтобы ООПТ могли сами зарабатывать себе деньги. Территорию разделяют на нетронутую и туристическую, создают места, где разрешена рыбалка, продают билеты для посещения нацпарков. И доход используется для охраны природной территории. Такие методы используют в любой европейской или североамериканской стране.

Например, Йеллоустонский национальный парк в США по нашей классификации – заповедник. Соответственно, очень закрытая территория, но по ней проложена кольцевая асфальтированная дорога, есть четыре гостиничных комплекса для размещения туристов. А у нас часто даже в какой-нибудь природный парк, который по статусу на три порядка ниже, чем заповедник и нацпарк, никого не пускают. Есть такие перегибы. Я совсем не призываю к более разнузданному поглощению природы. Я – за организованную защиту природы, за бережное и рациональное отношение к ней.

Автор: Сюзанна Лотфи