- Давайте начнем с «романтических 90-х». Почему выбрали именно экономический факультет университета?
- Это же был поздний СССР, конец 80-х. Коммунисты еще у власти, но ветер свободы уже подул. Мы с родителями долго выбирали, советовались. Была мысль: нужна какая-то перспективная профессия, связанная с управлением, то, что сейчас называется словом «менеджмент». Поэтому – экономический.
- И как назывался ваш диплом?
- Ой… Не помню. Что-то, связанное с ваучерными фондами. Я к этому моменту уже был практиком, работал в ваучерном инвестфонде, одним из учредителей которого был Андрей Молчанов. Там мы и начинали с ребятами, с которыми вместе потом и работали почти 20 лет.
- Что-то из знаний, полученных в университете, потом пригодилось?
- Это парадоксальная история. Вообще-то я поступал на отделение политэкономии. И в основном это, конечно, была политэкономия социализма. А уже через пару лет возникли большие сомнения в наличии такой науки. Как и социализма, собственно, тоже. Поэтому, начиная с третьего курса, наше основное времяпрепровождение заключалось в сидении на факультете под лестницей, с периодическим выпиванием пива и походами в кинотеатр «Ленинград». А с середины четвертого курса мы уже вовсю работали и почти не появлялись на лекциях. Но сессии-то надо было сдавать. Так мы и развивали навыки быстрого принятия решений. Мы научились главному – учиться. Быстро и с практической точки зрения. Если ты семестр не ходил на занятия, а через пару дней экзамен – надо быстро оценить имеющиеся ресурсы, как-то их скомпоновать, что-то передать на аутсорсинг – и достичь результата. Этому мы научились.
- Круг университетских знакомых сохранился?
- Конечно. Основная наша «могучая кучка» – это все те же однокурсники, за редким исключением. Мы оттуда все вышли. «Группа ЛСР» на этой базе и возникла, 5–6 человек: Андрей Молчанов, Евгений Яцышин, Георгий Ведерников, Алексей Юшков. Только Игорь Левит был «не наш», он учился с Андреем Молчановым в школе. Сейчас мы почти все порознь, встречаемся нечасто, кое-кто даже не общается между собой, но уверен, все сохранили теплые воспоминания о том чудесном времени.
- 90-е годы еще называют «лихими». Вы согласны?
- Если сравнивать с днями сегодняшними, можно еще поспорить, какое время более лихое. Каждый воспринимает время в зависимости от того, где и на каком месте он находился. Для меня это были прекрасные времена: молодости, надежд, перспектив, необъятного будущего и ощущения, что возможно все. Мы были молодые и лихие, и это было прекрасно.
- Приходилось пересекаться с криминалом?
- Немного. Опять же – что такое криминал? Тогда были такие обычаи делового оборота. Жили (отчасти) по понятиям, за словами следили. И не всегда это было плохо. Сегодня обычаи другие, но их причудливость тоже поражает.
- Вы с самого начала в ЛСР, с момента возникновения компании?
- Я точно знаю, что был первым сотрудником той структуры, которая впоследствии стала ЛСР. Мы учились вместе и дружили. Когда Андрей Молчанов начал зарабатывать серьезные по тем временам деньги, я подрабатывал в каком-то банке. Он говорит: давай ко мне. Сначала я был помощником по любым вопросам, потом началась работа посерьезнее. Все крутилось вокруг ваучеров и инвестиционного фонда: сначала просто купи-продай, потом ваучеры стали инвестировать в приобретение предприятий. В появлении ЛСР как строительной компании решающую роль сыграл Михаил Романов, ему почему-то стало это интересно. И мы на ваучеры купили завод железобетонных изделий. Чтобы завод работал, продукцию надо куда-то сбывать, сырье надо где-то брать. Времена были сложные, почти все по бартеру. Так все и закрутилось, постепенно начал складываться холдинг. Мы меняли бетон на квартиры в домах «Строительного треста», их продавали. Потом подобрали какой-то недостроенный дом. А чтобы производить ЖБИ, комбинату были нужны песок, щебень, цемент. Стали покупать предприятия, которые это производили. Так и развивались.